Вырезной архангельский пряник в системе северного обрядового печенья

Т.А. Онучина

Относя архангельский пряник к одному из видов народного искусства, есть смысл трактовать его как предмет этнографический, ибо промысел этот сохранился до наших дней. Признаки этнической специфики пряника выражены в его форме, орнаменте, способе изготовления. Материал со временем претерпевал изменения в связи с развитием промышленности, как, впрочем, форма и орнамент, часто ориентированные на спрос. Но традиция печь пряники к определенному дню
всегда соблюдалась: «А к Рождеству Архангельск загружался «козулями, которые составляют истинную радость детей и художников; сласть сластью, но что за сказочные примитивно-причудливые формы, что за богатая роспись, то сплошными пятнами, то тонкими струйками сусального золота и розово-белого сахара по коричневому фону»1.

Связь пряника-козули с обрядовым печеньем была отмечена еще в начале XX в.2 Чтобы выявить эту связь, необходимо детальное визуальное изучение всех видов обрядового печенья и пряников вкупе с описанием обычаев (в прошлом и настоящем). Оценивая печенье и пряник с точки зрения «обрядовой еды», необходимо учитывать их художественную значимость.

Данная статья основана на анализе этнографических и исторических источников, из которых многие вводятся в научный оборот впервые; кроме того, мною использованы результаты полевых работ и и личной практики как мастера пряничного дела.

К истории вырезного пряника и обрядового печенья

В конце XIX — начале XX в. этнографические исследования носили в России собирательный характер, к тому же в них преобладали краеведческие изыскания. Краеведы, художники, просто любители старины изучали быт местного населения. Благодаря этому мы имеем сейчас наиболее полные сведения об архангельском прянике, изложенные в очерке «О козулях» известного художника и писателя С.Г. Писахова. Ценность его очерка, не утратившего актуальности до сегодняшнего дня, состоит в том, что в нем даны классификация, подробная этнографическая характеристика и искусствоведческий анализ всех видов поморских козуль.

С.Г. Писахов писал: «…наши этнографы пропустили архангельские пряники мимо внимания, видимо потому, что приезжали в Архангельск летом, когда козуль не бывает»3. В 1926 г. он встретил в Москве архитектора Н.Д. Виноградова, который уже в течение 13 лет собирал русские пряники, посетовал на то, что архангельских пряников у него нет, и решил пополнить коллекцию архитектора произведениями северных мастеров. На территории Архангельской губернии он собрал 300 различных видов пряников, выполненных вручную, что составило шестую часть всей коллекции Н.Д. Виноградова, которую тот в 1959 г. описал, разделив пряники на три группы: силуэтные, печатные и фигуры4. При этом собранию С.Г. Писахова он уделил особое внимание. В 1972 г. уникальная пряничная коллекция поступила в Государственный музей этнографии народов СССР (сейчас — Российский этнографический музей, Санкт-Петербург) в качестве дара и стала известной как «коллекция Виноградова»5.

Уже через год в музее была открыта выставка «Русский пряник и фигурное печенье», на которой наибольший интерес вызвали тверские и архангельские пряники. Как отвечал рецензент выставки, «экспонаты из коллекции Н.Д. Виноградова более близки нам по времени, но совершенно не изучены и не описаны в литературе этапом развития русского пряничного искусства X X в. и районом его распространения»6.

Первое сообщение о прянике, датируемое 1853 г. и связанное с показом архангельских козуль на Второй кустарной выставке сельских произведений в Вологде, дает право утверждать, что уже в середине XIX в. Архангельск являлся одним из центров пряничного производства на Севере России, которое к тому времени уже было потомственным занятием7.

В 1913 г. архангельский пряник как вид народного искусства был представлен на Второй кустарной выставке в Москве. М. Петров писал в «Известиях Архангельского общества изучения Русского Севера»: «обратили на себя внимание публики, главным образом, изделия из теста — пряники «козули» — предмет… перед которым проходящие останавливаются с недоумением»8.

В других центрах пряничного дела — в Нижнем Новгороде, Вязьме (Смоленская губерния), Ярославле, Твери — производили печатные пряники; в Рязани, Воронеже, Орле, Архангельске — силуэтные9. Постепенно промысел вырезного пряника в России сошел на нет, но архангельский пряник ручной работы в пределах своего региона продолжали производить.

На долголетие архангельского пряника не повлияли ни катаклизмы 30-50-х годов, ни застойный период 60-80-х . ни экономические реформы конца X X в. В Архангельске сложилось несколько направлений росписи пряников, и по-прежнему северные мастера все это черно-сахарное великолепие с завидным постоянством именуют «козулями», в то время как пряник — это хлебное изделие на меду или сахаре с обязательным присутствием пряностей. Архангельский пряник из вылепленных из колоба и жгута фигурок трансформировался — что видно на примере бытующих (или бытовавших) на Севере видов обрядового печенья — в пряник с подробной характеристикой всех его видов.

Обряд выпекания фигурок из ржаного теста н их употребление в пищу настолько же древний, насколько древними являются верования предков далекой от нас эпохи земледелия. Воззрения славян на природу основывались на принципе «подобное производит подобное» и посредством обряда как бы воздействует на все стороны человеческого бытия10. Исследователи X X в. считали обряд имитацией действительности, призванной повлиять на будущее, что подтверждает принцип «подобия»: хлебные фигурки охотник и земледелец поедали не просто так, а чтобы зверь водился и хлеб родился. В то же время съесть ржаного оленя, коровку или коня вовсе не означало съесть тотем, что категорически запрещалось. Это был древний обряд причащения — принесение жертвы божеству, не связанному со священным животным, — солнечному, земному, растительному. Употребление в определенное время в пищу обрядового печенья являлось «актом приобщения себя и своего хозяйства к тем силам», которыми обладали изображаемые животные11.

Испеченные из теста фигурки ставили на окна, над входной дверью жилища, хозяйственных построек. В дохристианские времена они играли роль оберега, видимо, как и кровь жертвенного агнца, которой обмазывали дверные косяки, чтобы «ангел погубляющий, видя кровь агнца на дверных косяках и перекладинах, проходил мимо»12. Фигурки скармливали скоту, «чтобы плодился и не болел»13, разбрасывали прохожим во время свадебной поездки, дарили14. А в XIX в. в Поморье зафиксирован обычай дарения «бычков» — юношам, «коровок» — девушкам; косули и тетерки дарили всем подряд15. По всей вероятности, одаривание имело тот же смысл приобщения.

Передача жизненных ритмов происходила постепенно. На латинском языке это названо традицией. Через тысячелетия мировоззрение крестьянина и мотивы древних верований найдут отражение в технологиях и применении хлебных форм, росписи пряников, технике резьбы и орнаментике пряничных досок.

Печенье пекли в течение всего хозяйственного года, так как земледельческий календарь требовал постоянного внимания. На Севере сохранилась традиция отмечать Новый год, Рождество Христово и встречу весны выпечкой хлебных фигурок на Терском берегу (Мурманская обл.), на Мезени, на Каргопольщине («завивают» тетерки весной), выпечкой вырезного пряника в Архангельске.

Чтобы дать этнографическую характеристику архангельского пряника, необходимо ввести его в систему северного обрядового печенья, учитывая их общие черты, в частности три основных вида: лепное, витое и вырезное.

Лепные козули

Самый простой вид обрядового печенья — хлебные шарики. Их пекли сорок штук на сорок дней Великого поста и по одному выбрасывали за окошко, чтобы «мороз, наевшись, уходил». На мои взгляд, именно шарик нужно взять за основу лепки фигурки и назвать его «колобом»; согласно М. Фасмеру: «Колоб — шар, колобок, моток, круглый хлеб». Это название было распространенно на территории Архангельской, Вологодской, Нижегородской и Псковской губерний16.

Фигурки домашних животных и птиц. В 1849 Г. в Вельской округе еще бытовал обычай лепить к Рождеству Христову из пшеничного теста печенье в виде коровок, бычков, овец и домашних птиц17. Пшеничная мука праздничной на Руси стала не сразу. Наиболее ранним материалом для козуль была ржаная мука, в которой содержится высокий процент клейковины, именно поэтому она обладает хорошими пластическими свойствами18. Муку смешивали с водой, подсоленной по вкусу, тесто долго и тщательно вымешивали, чтобы «связать» муку и воду.

Фигурку лепят в три приема: вначале катается колоб до 3—4 см в диаметре. Из колоба вытягивается пять жгутов: четыре снизу и один сверху. Промежуточная фигурка имеет вид неолитической бронзовой или каменной фигурки, типичной для северной лесной полосы. Последним приемом формируется туловище задуманного животного: ноги из четырех нижних жгутов, верхняя часть из пятого жгута — голова, рога, уши.

По старой технологии, готовую фигурку выставляли на мороз, чтобы из теста ушла лишняя вода, затем на ночь ставили в печь и выпекали до утра. При низкой температуре выпечки (120—150°) клейковина постепенно набухала. Козулька пропекается и в готовом виде имеет округлые формы с плавными переходами линий туловища. Чтобы получить «нарядную» козулю, ее перед выпечкой надо «искупать» в кипятке. Такой способ обварки применяли в д. Пиньгиша Холмогорского уезда, когда пекли ржаные калачики: «…скатавши, обваривают в кипятке и сажают в печь»19. Они заменяли калачи из пшеничной муки тонкого помола (крупитчатые)20. Нарядные калачики благодаря коричневому цвету и праздничному лоску, приобретенным после обварки, использовались в качестве гостинцев. В настоящее время используют поливную технику художников-керамистов: обваривают уже испеченную фигурку, после чего козуля приобретает вид глиняной игрушки.

Важно отметить, что приемы лепки игрушки из глины почти всегда годятся и для хлебной фигурки, но в этом случае лепка из колоба наиболее близка к самому материалу — хлебу. Вполне приемлемой можно считать изготовление козули-птицы по технологии традиционной сомовской глиняной игрушки (современный Вельский район Вологодской области)21.

Колоб расплющивается на ладони в лепешку, которая защипывается в пустотелый «пельмень», — промежуточной фигуры для козули-птицы. Чтобы получить глиняную свистульку-птицу, один конец «пельменя» оставляют свободным, чтобы получилась козулька-птица, защипывают оба конца. При формировании головы, туловища и хвоста птицы-курицы «шов» пельменя служит направляющей линией и должен находиться внизу. Широкого распространения этот вид лепки не получил, хотя первым хлебом первобытного человека, вероятно, была лепешка (толстый колоб, или колобан), испеченная на раскаленном камне из случайно упавшей капли смеси жита и воды22. Но названный способ не дает многообразия форм выпечки. Возможно поэтому, исчез промысел сомовской игрушки, которую в 1970-е годы восстановили братья Житнухины из г. Вельска Вологодской обл.

Техника изготовления козуль из лепешки уникальна и, безусловно, имеет свои преимущества: в такую фигурку можно запечь предмет для гадания, например, горошину или денежку, что, вероятно, делали хозяйки в середине X X в. Но выделять эту технику как отдельный прием лепки вряд ли целесообразно.

Промысел козули в Вельском районе Архангельской обл. не сохранился, но в конце 60-х годов XX в. в отдельных деревнях пекли жаворонки.

Терский олень. Звенья хлебной цепочки — колоб, жгут, фигурка — дают повод взглянуть на них сквозь призму древних поверий. Первичное обращение к лепке уже можно считать началом обряда. Каждый прием имеет название, но главное — вылепить фигурку из целого; птица или зверь не родятся по частям, они, как колос, который вызревает под солнцем из одного зернышка на благодатной почве.

Рога оленя в виде дерева, растущего корнями вверх

Представление о «непознанном» также воплощено в образе терского
оленя-дерева. Он очаровывает кустом рогов, растущим прямо из туловища. Спереди фигурка похожа на схематическое изображение ветряной мельницы. Образ терского оленя многолик. Рога напоминают дерево, растущее корнями вверх. Расшифровку этой хлебной картины можно найти в карело-финском эпосе: бог-кузнец выковал волшебную мельницу Сампо, которая сразу же намолола три ларя хлеба.

Заработало тут Сампо,
Крышка быстро завертелась,
По ларю всего мололо:
Ларь мололо на потребу,
Ларь в придачу — для продажи,
Третий ларь для угощенья23.

Согласно преданию, Сампо подобна весенней туче-жернову. Ее похитила злая Лоухи-зима и спрятала от людей в недрах облачной скалы, прикрепив к ней Сампо тремя корнями. Мотив мельницы Сампо находит точки соприкосновения с хлебным оленем-деревом и пластикой его рогов. Корни Сампо-тучи приравниваются к трем корням мирового дерева. Ее отражение в эпосе можно связать с реальным изображением хлебной фигурки, бытующей на Терском берегу, а обычай печь таких оленей можно истолковывать как надежду на возвращение Сампо к людям или как надежду на полные закрома хлеба.

Техника лепки пряников в виде оленей в селениях Терского берега (Варзуга, Умба) отличается от бытующих там же фигурок домашних животных введением надрезов. Третий этап лепки — формирование туловища — самый сложный и здесь основное внимание уделяется «выращиванию» рогов оленя-дерева, образ которого отражает космогонические представления. На третьем этапе лепки верхнии жгут, вытянутый из колоба, делят на три части, придавая изображению вид перевернутой кириллической буквы «Т» или тау-креста. На каждом полученном жгуте снова делают надрезы, деля их пополам, вытягивают и надрезают снова. В процессе лепки тау-крест сначала становится похожим на дерево-елочку, затем ветвистые рога, состоящие из трех стволов (рога реального оленя вырастают из двух). В итоге фигурка дает основание говорить о мифологическом персонаже, если представить рога оленя деревом, растущим корнями вверх. Этим оправдывается сравнение с тремя корнями мельницы Сампо, и персонаж можно ввести в схему «древа мирового» как его эквивалент. В процессе создания образа, т.е. лепки фигурки, проявляются числовые константы, характерные для вселенского дерева24.

Первая числовая константа. Представляя образ фигурки как образ оленя, видим основные зоны вселенной: верхнюю, среднюю, нижнюю — результат трех приемов лепки (колоб, вытягивание жгутов, формирование туловища). Акцентируя внимание на образе дерева, видим нижнюю, среднюю и верхние части, что соответствует схеме членения мирового дерева по вертикали: корни, ствол, ветви. Таким образом, в схеме фигурки проявляется первая числовая константа «три». В процессе лепки рогов оленя-дерева способом вытягивания жгутов на голове из трех стволов формируются рога, или как бы вырастают три отдельных дерева — центральное и два боковых.

Вторая числовая константа. Центральное дерево представляет собой вертикальную структуру мирового дерева, которая связана с мифологической сферой и в нашем случае подчеркивает «мифопоэтическую» направленность терской фигурки. Два боковых дерева участвуют в формировании горизонтальной структуры, которая в схеме вселенского дерева моделирует ритуал и числовые отношения, а также времена года, части суток — утро, день, вечер, ночь. Если учесть, что дерево мировое изображалось с восемью ветвями по четыре с каждой стороны25, а каждое из трех деревьев-рогов оленя соответствует описанию, то можно выделить еще одну числовую константу — четыре как образ статической целостности.

Третья числовая константа. Суммируя «три» и «четыре», а по технологии создания оленя-дерева — процесс лепки (начало, развитие и завершение по схеме мирового дерева) и статический образ фигурки — получаем сумму и числовую константу «семь». Семь как синтез динамики и статики вселенной присущ космическому миру. А идея, заложенная в образе оленя-дерева, может содержать информацию о временных параметрах, например единице календарного года — неделе. Говоря об этом, надо помнить о горизонтальной схеме «древа мирового» и наличии ее в виде боковых деревьев в схеме терской фигурки, а также о временах года, частях суток (утро, день, вечер, ночь), которые она моделирует.

Четвертая числовая константа. Промежуточная стадия лепки, передающая изображение «рожающей» оленихи или роженицы, дает еще одну числовую константу — «двенадцать», которая в схеме — производное от двух предыдущих «три» и «четыре», а в технологическом процессе ее можно соотнести с ростом веток на дереве и получить в результате суммы «веток» трех деревьев. Идею времени в образе оленя-дерева можно найти в четырех стадиях лепки его рогов и соотнести их с четырьмя фазами роста живого дерева (корни не учитываются): рост ствола, веток, набухание почек, появление листьев. В мифологии рост дерева приравнивался к годичному течению времени: ствол — год, ветки — месяцы, почки — часы, листья — дни. В русских сказках золотые рога оленя сравниваются с лучистым солнцем, их блеск — с солнечным сиянием, поворот солнца на лето (зимний солнцеворот) — с возвращением оленя из северных стран26. Значит, «лучистость» рогов хлебного оленя мы вправе сравнить не только с деревом, но и с солнцем.

Учитывая изображение оленей и деревьев в поэзии мифов, наличие мифопоэтических констант в хлебной фигурке с Терского берега, можно предположить, что она является одним из видов «древа мирового» с двумя функциями: «древо плодородия» в образе оленя или «древо познания» в образе дерева, «подготавливающего переход на следующие, более высокие уровни постижения мира»27.

Лепка головы холмогорской козули более сложна по сравнению с лепкой оленя-дерева: в конструкцию ее головы входит семь элементов «рогов-деревьев» терского оленя, сложенных костром28. Так «переход на следующие, более высокие уровни постижения мира» становится фактом, подтверждающим, что терская фигурка, не что иное, как образ «древа познания».

Холмогорские козули. Самая ранняя дата, до 1730 г., фиксирующая обряд выпекания козуль на Севере, точнее в Холмогорском уезде Архангельской губернии, отмечена в словаре куростровского священника Аркадия 1рандилевского, выпускника Архангельской духовной семинарии. Он толковал слово «козуля» как обиходное: «это рождественский пряник из теста, вылепленный наподобие деревца, животного, птицы и т.д.»29. Холмогорские козули описаны исследователями X I X — X X вв. как олени с ветвистыми рогами, как пряники из черного теста с украшениями в виде листиков. Были и более сложные формы: «Из теста вылеплена фигура на четырех ногах, голова, куст рогов ветвистых, на рогах яблоки, на яблоках птички, вернее, крылышки птичек, сделанные из белого теста (яблоко с крылышками напоминает изображение крылатого солнца)»30.

Холмогорские козули лепили как небольших, так и больших (до 26 см высотой) размеров. Бывшая учительница школы с. Ломоносово М.П. Рычкова (76 лет) рассказала, что на острове (село находится на самом крупном острове Холмогорской луки) промысел козуль исчез давно (она живет там с 1945 г.). Оказавшись в 1990 г. в пос. Пинега, пограничном с Холмогорским, она впервые увидела их в местном краеведческом музее: «Козулек было 3—4 штуки, небольшие по размеру коняшки, олени. Смотрелись как деревца. Ножки длинные, украшения из материала, подобного пирожному «безе» с блеском холодноватого оттенка, имелись только на голове. Козульки ставили на божницу — сама видела».

Промысел холмогорской козули был распространен на территории Холмогорского и Пинежского уездов Архангельской губернии. Волостной писарь Пинежского уезда П. Иванов в этнографическом материале, собранном для П.С. Ефименко в 70-х годах X I X в., писал: «К Рождеству стряпаются хозули (козули) из ржаного теста; изображают овец с рогами и без рогов, коров, оленей с ветвистыми рогами; болванят из теста уточки в виде кур»31. Судя по сообщению, «уточки в виде кур» вырубали из теста жестяной формой, из чего следует, что в конце XVIII — начале X I X в. в 100 км от Архангельска пекли как лепные фигурки, так и вырезные пряники.

Кроме описанных выше приемов лепки козуль, в технологии холмогорских пряников есть еще один, который надо считать основным: наращивание теста на каркас из ивовых прутьев. Таким же приемом пользовались и европейские мастера32, создавая сюжеты с образом дерева.

Особая роль в данном случае отводится дереву для каркаса, и ветвистость рогов оленя зависит от расстояния между ветками. Этому требованию вполне соответствует ива (не береза, не ольха и др.). У нее густые веточки, в работе не ломается. Разновидность ивы — верба — считается у славян священным деревом.

Оленя высотой даже 24—26 см можно вылепить и без внутреннего каркаса, правда, при этом процесс изготовления удлиняется, но главное, теряется тайный смысл акта жертвоприношения, когда кости животных, предназначенных для трапезы, следовало бросить в огонь или закопать в землю33.

Как показал анализ козуль из коллекций историко-мемориального музея им. М.В. Ломоносова (с. Ломоносово) и Архангельского областного краеведческого музея, каркас вводился как в небольшие (до 10—15 см) козули, так и в фигурки повыше. Для создания образа оленя выбирают «рогатые» ветки вербы, учитывая задуманную ветвистость рогов и высоту фигурки, и укладывают в «козлы» из четырех (!) деталей, подчеркивая этим распространенную у местного населения версию происхождения названия «козуля» от «козел» — устройства для распиловки дров (короткая скамейка с ножками в виде сучков)34.

Для изготовления ног хлебной козули выламывают две «рогатины». Соотношение углов на «рогатинах» для передних и задних ног обычно одинаково: этому способствует естественный угол «рогатин», поэтому ноги холмогорских козуль всегда широко расставлены.

Ветки рогов обмакивают в жидкое тесто и запекают. Тесто наращивают по заданной толщине ног, туловища и рогов. Промежуточная фигура лепки холмогорской козули — собственно олень — является основой для создания образа оленя-дерева.

Следующий этап — украшение. Материал накладывают по технологии изготовления рогов терских оленей либо в виде земных и солярных знаков: крестов, полукружий, снопиков и др. Украшения придают козуле вид фигурки, обсыпанной зерном, или создают впечатление усевшихся на нее птиц. Для лепки украшений можно использовать как ржаную, так и пшеничную муку, замешенную на сахаре и яйцах. Материал для украшений исследован не до конца, но матовый блеск «птичек» удалось получить после обварки головы козули.

Идея технологии изготовления холмогорской козули перекликается с поморским обычаем X I X в., согласно которому колядующие (на Зимнем берегу Белого моря), получив в подарок печенье или калачи, надевали их на «рогульки» — развилки из сучков в виде рогов. Украшение печенья в виде зерен напоминает обычай восточных славян посыпать зерновым хлебом дубовый чурбан, смазанный медом, и укладывать его в печь на угли35. (Факта замешивания теста на зерне на территории Архангельской губернии мне выявить пока не удалось.)

Технология изготовления холмогорской козули самая сложная из всех видов лепных козуль и, видимо, это послужило причиной ее постепенного исчезновения. Некоторые архангелогородцы, родившиеся в 40-е годы X X в., помнят красивую загадочную черно-белую фигурку, стоявшую в буфетах родственников, с ее изображением выпускались открытки. В фондах Архангельского областного краеведческого музея хранится один из последних экземпляров козули, поступившей в музей из с. Ломоносово в 1932 г.

В Пинежском и Холмогорском уездах козули сохранялись до следующего года, ими разговлялись как просфорой после наступления Рождества.

Витые козули

Витое обрядовое печенье, выполненное в технике лепки «из жгута», можно отнести к виду печенья со спиралевидными мотивами. Это мезенские козули (фигурки животных, птиц), мезенские тетеры и каргопольские тетерки. Л.С. Смусин в 1970-е годы исследовал аналогичные виды печенья из коллекции Российского этнографического музея, а также и его типологическии ряд по степени усложнения спирального мотива и на первое место поставил хлебную витушку, по форме напоминающую свернувшуюся в клубок змею36.

Основные элементы орнамента обрядового печенья “тетерки”

Исторический анализ показывает, что спиральный (змеевидный) узор в эпоху неолита и энеолита был распространен «очень широко и географически, и хронологически, и функционально»37. Подтверждением тому являются многочисленные находки археологов на стоянках по берегам реки Мезени. В 1970-х годах в Мезенской долине было открыто более пятидесяти памятников от эпохи неолита до средневековья. Для сосудов того времени (III тыс. — начало II тыс. до н.э.) характерны шнуровые оттиски с «крутой волной», волнистым и «змеевидным» (спиралевидным) штампом. Для оттиска на керамике применялась и веревочка, изготовленная при помощи пряслица. Веревочки были двурядные, правого и левого витья38.

Плоский спиральный орнамент был географически широко распространен, «функциональным» можно назвать не только его изображение на сосудах, но и последующую трансформацию спирали в хлебный жгут. Вследствие этого бытующее на Мезени и Каргопольщине витое печенье стало своего рода носителем спиралевидных мотивов, но в другом материале — хлебе. Археологи и этнографы изучению орнамента придают большое значение, считая, что «традиционность узоров сохраняется и передается без изменения из поколения в поколение»39.

Источник

Термин «спираль (spiralis)», что в переводе с латинского языка означает «виток, завиток»; этимологически глагол «вить», восходит к глаголу «плести»40. Местные жители обычно «завивают» печенье, т.е. в технике изготовления появляется витье. А в основе витья лежит хлебный жгут. Термин «жгут» объясняется как круглый шнур, свитая веревка, витушка, витень41. Далее я попытаюсь определить место печенья со спиралевидными мотивами среди других видов изделий из жгута.

Мезенские козули наряду с холмогорскими наиболее древние по способу изготовления. Одно из звеньев лепки мезенских фигурок — это жгут. Он раскатывается из теста, длина жгута зависит от предполагаемой фигурки, иногда доходит до одного и более метра. Из толстого жгута можно завернуть калачик, свернуть в птичку. Раскатав его потоньше, можно уложить в витушку из трех поясков (или спираль). Хлебная витушка-спираль была распространена не только в Архангельской, но и в Олонецкой, Пензенской, Калужской, Новгородской, Воронежской, Московской и других губерниях. Витушки на Севере раздавали христославцам, бросали прохожим во время следования свадебного поезда до церкви и обратно42.

В Пинежском и Холмогорском уездах стряпали или покупали у калачниц к Рождеству крупитчатые витушки и калачики (помимо лепных фигур). Как отмечено в источнике середины XIX в., «те и другие формою похожи на человеческий пуп»43. Таким образом, в основу лепки мезенских козуль не случайно легла витушка, получившая дальнейшее развитие в форме.

Фигурки лося (оленя), коровы, женщины, коня и самой витушки выпекали и на Мезени. Традицию выпечки козуль из жгута в 1980-е годы поддерживала А.Н. Кашунина из с. Лешуконское (по р. Мезени), известная не только российским, но и французским исследователям. Когда она «скала» тесто, то обязательно что-нибудь приговаривала. Из ее ловких рук выходили разные витые фигурки: коровки, птички, петушки, часовенки, «рюмочки Христовы, привезенные из Ростова». Более всего мне запомнилась «коровка с титочками», напоминавшая о древних представлениях славян, которые уподобляли дождевые облака дойным коровам, а молоко — дождю44.

Внимательное изучение формы коровки дало понятие о технике лепки фигур из жгута и послужило ключом к описанию технологии. Это же помогло создать авторские формы в технике надрезов, позаимствованной с Терского берега.

Витушка представляет собой спираль — графический символ, родственный кругу, «в зависимости от способа рассмотрения может быть либо свернутой, либо развернутой»45. В нашем случае для создания козули используется S-образная витушка, или двойная спираль. Движение в спирали идет из центра и «посолонь» (по солнцу).

Далее жгут «разворачивает» вторую половину витушки спирали по задуманному контуру фигурки. В процессе импровизации появляются либо лось, либо конь и др. Фигурка формируется из непрерывного жгута и после полной его укладки делаются надрезы, которыми подчеркивается сходство с реальным животным или создается мифологический образ, например, женщины-лосихи. Первая половина витушки остается внутри. В итоге образ полученной фигурки несет информацию о «божественном» начале внутри ее и первых шагах познания окружающего мира древним хлебопеком. Исходя из этого мезенскую козулю можно назвать второй по значимости в системе северного обрядового печенья и смысловому назначению.

Мезенские тетеры. В процессе изготовления мезенского витого обрядового печенья, как отмечал С.Г. Писахов, «длинная нитка, толщиной в половину карандаша, свертывается разными рисунками, иногда неожиданно похожими на священный лотос в волнистом окружении, напоминающем сияние…»46. Судя по описанию, «лотос в волнистом окружении» передает орнаментику известного и достаточно изученного этнографами обрядового печенья на Каргопольщине.

Подробнее о нем рассказала жительница Архангельска Г.В. Мурашова (1971 г.р.). Как она отметила, печенье и сейчас бытует в с. Азаполье Мезенского района. Ее дядя — Е.М. Кожевников (1938 г.р.), поддерживая традицию, освоил его выпечку по рецептуре своей матери (бабушки Г.В. Мурашовой), Е.А. Кожевниковой. Выпечкой «тетер» — так называют печенье на Мезени — занималась и другая бабушка (по отцу) — А.Е. Тараканова из д. Березник, неподалеку от Мезени. В обеих семьях пекли большие, «на весь противень», четырехугольные тетеры, укладывая жгут «восьмерками» и «волнами». По описанию Г.В. Мурашовой, бывавшей у дяди на каникулах, это печенье напоминает каргопольское колечками и кругами, но все же отличается декором жгута и чаще всего имеет вид картины в четырехугольной рамке из нескольких ободков.

Как уточнила мать Г.В. Мурашовой, печенье пекли к Рождеству, замешивая на воде ржаную муку, добавляя постное масло и соль по вкусу. «Скали» тесто и начинали «заплетать» из середины противня восьмерками или переплетающимися жгутами. Выкладывали узор, обводили его (чаще — тремя жгутами) и на ночь выставляли на мороз. Пекли и маленькие прямоугольные или квадратные (реже — круглые) для колядовщиков. Те, что «на весь противень», оставляли на гостинцы и в семье к Рождеству.

Практика показала, что основной прием лепки мезенских тетер — выкладывание орнамента переплетающимся жгутом. По сложившейся традиции мастер укладывает его в виде восьмерки, завивает жгут на середине противня налево и направо «змейкой»; дойдя по прямой (или на угол) до края, поворачивает жгут, сплетая его также «змейками» в обратном направлении до противоположного края; затем возвращает «змейку» к началу, т.е. к середине противня. Этим же приемом выкладывает орнамент слева и справа, как бы устанавливая точку пересечения появляющихся цепочек из колечек, причем вторая правая змейка направляется к точке пересечения уже после формирования прямоугольной (или квадратной) картины. Это делается с целью сохранения непрерывности жгута.

Техника лепки печенья подобного вида, его орнамент — крест — сопряжены с поисками ориентиров на горизонтальной плоскости; узор, выложенный восьмерками, может быть принят за спиралевидное движение небес, а вся хлебная фигура с ее технологией изготовления «на все четыре стороны» — с поисками земного порядка47.

Другой вид мезенского прямоугольного печенья — зигзагами — делается иначе. Зигзаг начинают выводить с левого края противня направо (посолонь) однорядным жгутом, укладывая его с большей амплитудой, нежели восьмерки. Доведя до противоположной стороны противня, жгут поворачивают в обратную сторону и пересечением жгутов формируют округлый ромбический орнамент. От начальной точки лепки узор обводят еще раз и после этого закрывают. Полученный узор аналогичен орнаментике резьбы причелин новгородской избы XI-XV вв. — в виде «переплетающихся струи»48.

Подводя итог описанию технологий и знаковой информации как ее результата, можно сказать, что мезенское печенье — «тетеры», похоже на оконную раму с переплетом, или на вход в жилище — дверь с оберегающим крестом, или на архитектурную деталь крыши дома — причелину. Опираясь на исследовательский материал, раскрывающий символику народного искусства, мы видим, что формой печенье воспроизводит древнее изображение земли — прямоугольник или квадрат. А выкладывая скромный мезенский орнамент восьмерками и переплетающимися жгутами, мастер воспроизводил картину земной поверхности, или свое жилище, или дождь, проливающийся на землю. Словом, вкладывал в узор ту силу, которая могла сберечь и защитить его от стихий.

Каргопольские тетерки. По степени усложнения спирального орнамента, а значит, и по смысловому назначению, закрывают типологический ряд северного обрядового печенья из жгута. Появление «коников», «вьюх», «волн», «ветвей» и других символов солнца, земли, воды и растительности приводит к иному, нежели у мезенцев, восприятию природы и окружающего мира и отражению его в орнаментике печенья. Это объясняется влиянием ландшафта на уклад жизни мезенцев и каргополов. Мезенские деревни расположены в непосредственной близости к морю на севере области, каргопольские — на юге, в бассейне реки Онеги и среди многочисленных озер. Несмотря на отдаленность друг от друга, прослеживаются связи населения, и связь орнамента в витом печенье можно расценить как признак, устанавливающий родство двух археологических культур. Этнографы отмечают, что традиционность «обнаруживается в народном творчестве в результате бережного отношения к древним традициям. Но смысловое значение может меняться»49. Подтвердить тезис «о значении» поможет описание техники лепки каргопольских тетерок.

Создание образа каргопольских тетерок отличается от мезенских укладкой жгута «посолонь» (по солнцу), а не «на все четыре стороны». Этот прием оказывает влияние как на форму, так и на предназначение фигуры. В зависимости от преобладания элементов узора, хлебная картина может называться по-разному: «солнышко и восьмерушки», «солнышко с кудерочками», «солнышко раскудрявое с коньками-бегунками» и другие. Анализ форм показывает, что все «вьюхи», «колечушки», «кудерочки» или «коники» укладываются по кругу и заключаются в рамку из трех жгутов-«околов».

Жгут завивают в центре противня из нескольких витков, обозначая собственно солнце или складывая его колечками в птичку — собственно тетерку. Затем узор обводится полоской жгута, как бы обозначая «твердь небесную». Выше «тверди» могут быть и «кудерочки», и «коники», и «вьюхи» — в зависимости от задуманной «небесной картины». Наиболее выразительна в художественном решении образа «неба» тетерка-«лестница». Выше «тверди небесной» укладываются элементы тетерочного узора — «вьюхи», будто бы подчеркивая наличие «хлябей небесных», готовых разверзнуться на землю плодородным дождем. Образ тетерки-«лестницы», по всей вероятности, мог сложиться в память Вознесения Господня на небо. В этот праздник у русского народа был обычай печь пироги-лесенки и угощать ими друг друга30.

Картину выложенного узора закрывают три хлебных жгута, подводя итог трех этапов ее создания, как динамического процесса витья — возникновения, развития и завершения. Приняв во внимание название круглой тетерки — «солнышко», количество «околов» (около узора) объясняется и количеством коней, на которых Солнце в преданиях славян выезжало на праздник51. В отличие от мезенских фигурок животных, где «мир» строится вокруг втушки и образ несет «божественное» начало, элементы узора каргопольских тетерок находятся внутри ее. Витушка как бы раздвигает рамки, упорядочивая хлебную азбуку древнего пекаря, показывая «мир» в его разнообразии и ажурном совершенстве.

Материал для завивания тетерок готовится следующим образом: замешивается на воде, подсоленной по вкусу, ржаная мука, можно добавить постного масла. Тесто промешивается до пластичности, и формируется очень толстый жгут в виде известного нам батона хлеба и ему придается форма конуса. Основание конуса захватывается левой рукой, правой же вытягивается и раскатывается (скётся) в тонкий жгут. Скатав жгут до одного метра, начинаем выкладывать узор, не прерывая «екания», иначе жгут подсыхает и при укладке может потрескаться или порваться, что недопустимо по технологии. Иногда на одну большую тетерку уходит до десяти метров хлебного жгута. Выкладывать узор можно на доске, чтобы потом, когда тесто выстоится на морозе, перенести его на противень.

На Каргопольщине тетерки пекут к 22 марта, к дню весеннего равноденствия. В обряде они имеют то же значение, что и жаворонки из теста, которыми отмечают «Сороки». Местные жители называют праздник день «сорокосвятых». Каргопольские тетерки достаточно широко освещены в этнографической литературе 60—90-х годов XX в. Вполне вероятно, что интерес исследователей и последующие публикации на эту тему сыграли ведущую роль в сохранении промысла52. Печенье пекут во многих деревнях Каргопольского района, но центром промысла сотрудники Каргопольского музея считают с. Ошевенское и прилегающие к нему деревни.

С моей точки зрения, рецептура изготовления пряников со временем изменилась в сторону православного праздничного стола. Стали использовать пшеничную муку, добавляя в нее сливочное масло. Пекут на сметане, с сахаром и яйцом. У каргопольских «тетерочниц» было множество рецептов. Вот один из них, записанный С.В. Кулишовой: «Наварят картошки, остудят, вытолкут-вытолкут, насеют житную муку, наскут-наскут, на полатнице намотают-намотают, вынесут на холод. На холоде они еще белее становились» (А.И. Мамошина, 1922 г. р., д. Низ)53.

Предполагают, что печенье названо в честь птицы-тетерева, которая на севере в середине марта своим токованием возвещает о приходе весны.

Систематизировав северное обрядовое печенье, можно говорить о нем более предметно. Учитывая технологию изготовления, печенье можно назвать лепным, разделив на два вида: лепное печенье из колоба и лепное печенье из жгута. Преобладающим приемом лепки из колоба является не вытягивание жгутов, а все-таки формирование условной фигурки, как и прием витья жгута. Поэтому предпочтительнее применять более краткие термины: «лепное печенье» и «витое печенье».

По степени усложнения форм лепного печенья выстраивается следующий ряд: лепные фигурки домашних животных, оленей, оленей-деревьев, сочетающих в технике приемы лепки первых и вторых.

По степени усложнения витого печенья: витушки, фигурки животных, тетеры и тетерки.

Введя топонимы в название печенья, бытующее (или бытовавшее) на Севере, получаем следующие обозначения: вельские лепные козули, терские лепные козули, холмогорские лепные козули, мезенские витые козули, мезенские тетеры и каргопольские тетерки. Из них три вида существуют и сегодня: терские, мезенские и каргопольские.

Вырезные козули

Вырезной архангельский пряник предлагается рассмотреть в системе северного обрядового печенья по признакам этнической специфики: форме, материалу, способу изготовления, орнаменту и сюжету, бытованию.

Форма. О традиционной форме пряника дает представление подготовка к Рождеству Христову в Пинежском уезде Архангельской губернии ( X I X в.): «болванят из теста уточки в виде кур»54. Предлагается обратить внимание на старую терминологию, которая может иметь непосредственное отношение к технике изготовления старых форм.

Термин «болван» определяется как «металлическая, деревянная (обрубок дерева, чурбан), картонная или иная форма, служащая для отливки стали, для расправления шляп» и т.д.

Термин «болванка» — как «слиток стали, после разливки ее в изложницы», как «самое толстое листовое железо», как «грубо отлитая вещь под отделку»55. Таким образом, учитывая, что для изготовления формы применялось кровельное железо, ее названию в XIX в. вполне соответствовал термин «болванка».

Форму для вырезки пряников гнули, отрезав ленту шириной до полутора сантиметров. Надо отметить, что этот материал достаточно грубый для обработки его обыкновенным инструментом — плоскогубцами. Но была традиционная техника изготовления форм, с которой меня познакомил житель Архангельска В.В. Брызгалов. По его краткому описанию и собственному опыту, процесс изготовления формы-болванки представляется следующим образом.

Жестянщик брал деревянную доску (или чурбан) и вбивал в нее гвозди по контуру предполагаемой фигурки. У него получался «болван» — форма. Затем жестяной лентой обвивал частокол гвоздей, проковывая молотком для плотного прилегания ленты. Выражаясь буквально, на «болване» из жестяной ленты-«болванки» — делал форму, при помощи которой затем и «болванили» козули. Форма укреплялась сзади полосками железа в наиболее уязвимых местах, иногда закрывалась почти полностью. Благодаря такой технике жестяная лента приобретала плавность линий перехода от одного участка контура к другому, напоминая бегущий извилистый ручеек. Таким способом невозможно было выковать какие-то лишние и вычурные детали, и поэтому пряник, испеченный по старой форме, передавал очень обобщенный и условный образ. Формы передавались по наследству, служили столько времени, сколько могло служить кровельное железо — веками. В 1930-е годы С.Г. Писахов отмечал давность форм, сделанных из «довольно толстого железа» — 200 лет56. Вполне вероятно, что у профессионального мастера-жестянщика был не один так называемый «болван»: развивающийся в X I X в. промысел вырезного пряника требовал разнообразия фигур.

Если мы вернемся к технике витья козули из хлебного жгута, то обнаружим несомненное сходство в приемах укладки жгута и обвивания жестяной лентой предполагаемого образа пряничной фигурки по линии контура.

Более распространенные названия форм для пряника, дошедшие до наших дней, это — резец, резак, вырезка, вырубка, силуэт (из картона). Они и дали определение прянику — вырезной, вырубной, силуэтный. Этими терминами пользуются исследователи с начала ХХ в.57

При анализе силуэтов традиционных пряников, вызывает интерес горизонтальная линия под каждым из них, как бы направляющая фигурку к вертикальному положению, а не к «лежанию» на поверхности. В готовом прянике она расценивается как условная полоска «земли», составляет неотъемлемую часть пряника. При изготовлении формы обязательно входит в общий контур рисунка. Исходя из соображения, что лепные козули из колоба стояли на столе, окне или притолоке жилища, вырезной пряник-козуля должен был иметь то же функциональное назначение: «стоять» в ожидании праздника. Этим объясняется полоска «земли» и подчеркивается сходство лепных и вырезных фигурок. А лепные фигурки как бы «легли» на плоскость, трансформируясь в вырезные, передав им не только статические, но и обрядовые функции.

Материал для вырезного пряника менялся в зависимости от условий, уклада жизни и спроса на пряники. Как отмечали исследователи пряничного дела в России Н.Д. Виноградов и Л.С. Смусин, в старину пряники изготовлялись на пивном сусле58. Это действительно сладкая густая жидкость получается при варке пива деревенским способом, как промежуточный продукт. До того, пока сусло не превратилось в пиво, им угощали даже детей. И, как видно из истории, на нем замешивали ржаную муку и вырезали пряники. Распространение пивоварения на Севере было повсеместным и могло способствовать выпечке незатейливых деревенских угощений59.

Другим компонентом, связывающим муку, стала черная патока — промежуточный продукт перегонки сахарной свеклы в сахар. Исследование материала (черной патоки) показало, что замешенное на ней тесто с добавками жиров и яиц, довольно рассыпчатое, имеет специфический привкус. При дегустации пряника резко ощущается растительная фракция, как в овсяном печенье. Такая рецептура не требовала добавки «сухих духов» (пряностей) и вырезная фигурка соответствовала своему названию — козуля. Цвет черной патоки, вязкой, густой и сладкой, влиял и на цвет козули, давая черно-зеленый оттенок.

Пряники, приготовленные на сусле, патоке или на меду, кондитеры назвали сырцовыми, исходя из технологии. А те, что готовятся на сахарном сиропе, цветном или подкрашенном жженым сахаром — заварными. Архангельский пряник готовится заварным способом, освоенным, по всей вероятности, параллельно с технологией тульских пряников, но имеет неповторимые особенности: почти на 30% он состоит из сахара.

Способ изготовления вырезного пряника по старой технологии очень сложен и продолжителен во времени. Главным компонентом является сахарный сироп, его приготовлению отводится особая роль. Цвет сиропа зависит от пережигания части сахара на огне; его вязкость, близкая по консистенции к той же черной патоке или пивному суслу, от добавленной в него воды. Если сироп недоварить, то тесто при выпечке сожмется. Если сильно пережечь сахар, пряник будет иметь жженый привкус. Сырец для пряника можно сохранять продолжительное время, используя небольшими порциями.

После готовности сиропа в него добавляют по мере остывания остальные продукты: пряности, сливочный маргарин высших сортов (или топленое масло), взбитые добела яйца и уже после этого соду, цель которой сыграть роль разрыхлителя. Приготовленная масса должна стоять в прохладном месте, ее постоянно промешивают и, как только процесс брожения остановится (через 2—4 дня), начинают вводить муку.

Мука для пряника берется в основном первого сорта, к ней добавляется немного ржаной муки, приближая тесто к рецептуре самых древних козуль. Мука вводится понемногу, тесто тщательно вымешивается. Руки при замесе должны быть сухими, а готовый материал — не липнуть к рукам. На ночь тесто ставят на холод, чтобы связались компоненты. Сам пряник после выпечки должен «отлежаться».

Кондитерская оценка пряника по представленной технологии имеет дегустационные и другие особенности, отмеченные мастерами, работающими на промысле. Пряник должен быть сухим, почти невесомым; при употреблении его надо отламывать (или грызть как сахар); пряник обычно тает во рту; сладость ощущается не резко — приглушается дозированным введением ржаной муки и умело подобранным букетом пряностей. Технология приготовления теста дает представление и о «сахарном» прянике, и о «козуле».

Рецептура начала XX в., как отметили потомственные мастера Р.Ф. Доронина и Р.Ф. Пронченкова, не предусматривала введения в пряничное тесто яйца, вместо соды использовали поташ, но добавляли масло. Вкусовые качества были такими же, однако тесто не таким воздушным, зато пряник дольше сохранялся. Сегодня хозяйки кладут в тесто мед, сметану, изменяя его состав по сравнению с обычным пряничным. Естественно, меняются и вкусовые качества, и соответствие названию «сахарный», а главное — сроки хранения. Правильно приготовленный сахарный пряник в течение долгого времени остается свежим.

Исследуя историю основных кулинарных направлений, В.В. Похлебкин в 1977 г. отметил: «Для любого вида пряников обязательно характерен какой-либо компонент. Таковы медовые, ржаные, пшеничные, миндальные… паточные, сахарные и другие»60. Название пряника «сахарный» входило в перечень русских пряников X I X в.61 По описанной выше технологии, составу и данной характеристике пряника к его названию допустимо присоединить еще один термин: сахарный.

И еще было отмечено, что при укладывании пряников-козуль в корзину, они, соприкасаясь друг с другом, издают шелестящий звук, похожий на тот, который производит кондитерское пирожное безе при встряске. А когда их начинаешь перебирать, то как будто слышишь перестук коклюшек кружевниц. Но самая независимая оценка дается обычными посетителями выставок-ярмарок: сравнение вкусовых качеств с пирожным безе, только черным.

Источник

Орнамент и сюжет. о традиционном способе нанесения орнамента на пряник — деревянной палочкой — дают представление работы мастеров З.Г. Абашкиной (1909 г.р.) и С.Г. Питателевой (1911 г.р.), которые работали на промысле в 70-е годы XX В. В то время они были единственными, кто применял старую технику. Их пряники отличала «классическая строгость, монументальность, лаконизм»62. В росписи палочкой, скошенной на конце, проявляется умеренность в сочетании цвета, материала и декора пряника. Детали отмечаются в основном прямой или слегка скошенной линией. Техника располагает к лаконичности и отсутствию лишних элементов узора, придавая фигурке архаические черты, едва уловимое сходство образа с лепными козулями.

Второй технический прием — роспись с помощью рожка из пергамента. В него закладывается глазурь, которая готовится заварным способом: во взбитые в крепкую пену яичные белки вводится горячий сахарный сироп. Белковая масса должна быть однородной, пышной, снежно-белой. Роспись из рожка или корнетика наносится в виде выдавливающейся из него сахарной струйки, жгутика или тонкой нитки. Такая техника дает неограниченную возможность для создания различных элементов узора: колечек, вьюх, зигзагов, точек и различных переплетений, напоминающих элементы лепки обрядового печенья. Анализ укладывания сахарной нитки показал ее максимальную непрерывность в создании узора для усиления образа.

Средства художественной выразительности могут быть разные. Например, на темном фоне пряника сплошной глазурью выделяются конкретные участки фигурки: рога оленя, туловище. Обводятся зигзагообразной ниткой, намечаются остальные детали пряничной картинки, и пряник приобретает неповторимый сказочный вид. В такой технике работает Т.Д. Малишава, одна из ведущих мастериц Архангельска.

Источник

Роспись архангельского пряника «Олень», данная в реконструкции 1920 г., особенно привлекательна для прочтения. Мы видим пряник цвета черной плодородной земли, сахарная нитка наложена по контуру фигуры, обозначив ноги и копыта животного таким образом, чтобы передать движение. Рисунок рогов выведен в виде веток, что придает особую выразительность и напоминает о холмогорской козуле, воплощающей образ оленя-дерева. Детали убранства оленя — попона — обозначена узором из ромбов. Белые точки, рассыпанные по всему туловищу, напоминают о празднике Покрова, после которого начинается в Архангельске подготовка к Рождеству Христову и к Новому году.

Главным хранителем традиций пряничного ремесла можно назвать соломбалку Р.Ф. Доронину (1924 г.р.), получившую мастерство из рук в руки от своей матери А.К. Котловой (1883 г.р.) и свекрови А.В. Дорониной. Пряники Р.Ф. Дорониной имеют достаточно условный силуэт, формы для них заказывали у жестянщика: боярин с боярыней, охотник с медведем, ненка с ребенком, упряжка, птица, рождественская звезда, дед Мороз и др. Когда возникала потребность в новых формах, их делал глава семьи. Пряники Р.Ф. Дорониной передают истинно народное направление прикладного искусства с примитивным, иногда близким к реальности декором.

На промысле работают даже мужчины, например В. Рыкалов. Его пряники привлекают своим прямым предназначением: порадовав глаз затейливым убранством, быть съеденными.

На сегодняшний день в городе существует несколько направлений пряничного искусства и каждое из них (а значит, и мастер) сохраняет определенный колорит богатой народной культуры.

Вырезной архангельский пряник бытует на территории Архангельска, Соломбалы и близлежащих деревень, а также в Архангельской области (Вельский и Холмогорский районы). Промысел не прекращается до сегодняшнего дня, но степень его бытования нужно оценивать подъемами и спадами. Пряник востребован в течение всего календарного года как сувенир, как подарок на свадьбу или на другой семейный праздник. Но главные обрядовые функции сохранились как основные: пекут к Рождеству Христову и к Новому году. Пряник обладает всеми четырьмя признаками этнической специфики: форма, материал, способ изготовления, орнамент (сюжет), поэтому может быть определен по уровням этнографичности.

Для введения пряника-козули в систему северного обрядового печенья необходимо учитывать бытующую терминологию по отношению к прянику — «козуля»; технологические приемы схожести в создании лепных, витых и вырезных фигурок; присутствие в материале для пряника компонента, характерного и для обрядового лепного и витого печенья — ржаной муки; сюжеты и образы, повторяющиеся как в обрядовом печенье, так и в прянике: олень, конь, всадник на коне, изображения птиц и домашних животных; функциональное назначение пряника-козули: изготовление его к праздникам.

Таким образом, северное обрядовое печенье и вырезной архангельский пряник-козуля составляют единый этнографический комплекс, дающий представление о народной культуре Русского Севера.

Список литературы:

  1. Тагер Е. Искусство и быт Севера // На Северной Двине: Сб. Арханг. о-ва краеведения. Архангельск, 1924. С. 28.
  2. Смусин Л.С. Выставка «Русский пряник и фигурное печенье» // СЭ. 1974. № 4. С. 159.
  3. Писахов С.Г. Бюллетень Ассоциации по изучению производительных сил Севера при Архангельском губплане и Архангельского общества краеведения. Архангельск, 1927. Вып. 1. С. 53—55.
  4. Виноградов Н. Пряники // ДИ СССР. 1959. № 6. С. 34-36.
  5. Бойкое B.C. Вступ. ст. // Русский народный пряник: Каталог выставки. / Сост. Г.Н. Бабаянц, B.C. Бойков, Л.В. Муштукова. Л., 1976. С. 3.
  6. Смусин Л.С. Выставка… С. 159.
  7. Петров М. Русский Европейский Север на Второй кустарной выставке / / Изв. Арханг. о-ва изуч. Русского Севера. 1913. № 13. С. 585.
  8. Просвирнина Н.И. Пряничный промысел в Архангельске // Холмогоры — центр художественной культуры Русского Севера: Сб. ст. Архангельск, 1987. С. 160.
  9. Смусин -Д.С. Выставка… С. 159.
  10. Токарев СЛ. Ранние формы религии. М., 1990. С. 485.
  11. Пропп В Я. Русские аграрные праздники: Опыт историко-этнографического исследования. М., 2000. С. 36.
  12. Ефрон И Л., Брокгауз ФА. Энциклопедический словарь. Репринт. [Б.м.], 1992. Т. 44. С. 949.
  13. Пропп В.Я. Указ. соч. С. 34.
  14. Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. М., 1877. Ч. 1. С. 12; Смусин Л.С. К вопросу о спиралевидных мотивах в русском печенье // СЭ. 1974. № 4. С. 128.
  15. Бернштам Т.А. Традиционный праздничный календарь в Поморье во второй половине X IX — начале X X в. // Этнографические исследования Северо-Запада СССР: Традиции и культура сельского населения: Этнография Петербурга: Сб. ст. Л., 1977. С. 103.
  16. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1967. Т. 2. С. 292.
  17. Сахаров Н.П. Сказания русского народа. СПб., 1849. Т. 2, КН. У. С. 69.
  18. Ефрон И.А., Брокгауз ФА. Энциклопедический словарь. Т. 52. С. 944,953.
  19. Ефименко П.С. Указ. соч. С. 68—69.
  20. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. м., 1881 Т. 2. С. 202-203.
  21. Способ лепки из глины три года назад был показан Алексеем Александровичем Распоповым, директором Вельской школы искусств.
  22. Фасмер М. Указ. соч. С. 292.
  23. Сказания столетий: Эпос народов СССР. М., 1981. С 76.
  24. Топоров В.Н. Древо мировое // Мифы народов мира: В 2 т. ML. 1980 Т. 1. С. 398-406.
  25. Белякова Г.С. Древо жизни — мировое древо // Белякова Г.С. Славянская мифология. М., 1995. С. 161.
  26. Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 т М„ 1994. Т. 1. С. 639-640.
  27. Топоров В.Н. Указ. соч. С. 398.
  28. Онучина ТА. Календарные мотивы в холмогорском обрядовом печенье // ЭО. 2002. № 6. С. 32-33.
  29. Грандилевский А.Н. Родина М.В. Ломоносова: Областной крестьянский говор. СПб., 1907. С. 171.
  30. Писахов С.Г. Указ. соч. С. 53.
  31. Ефименко П.С. Указ. соч. Ч. 1. С. 147.
  32. Информация получена от этнографа Кристин Арманго (Франция) в
    декабре 2000 г.
  33. Фрэзер ДД. Золотая ветвь. М., 1980. С. 545.
  34. Даль В.И. Указ. соч. Т. 2. С.139.
  35. Бернштам ТА. Указ. соч. С. 102—103; Афанасьев А.Н. Указ. соч.
    Т. 3. С.733—734.
  36. Смусин -Д.С. К вопросу… С. 124.
  37. Рыбаков БА. Язычество древних славян. Изд. 2-е. М., 1994. С. 170.
  38. Стоколос B.C. Первый неолитический памятник на Мезени // Археологические памятники Печоры, Северной Двины и Мезени. Сыктывкар, 1977. С. 31; АшихминаЛ.И. Раннеананьинские поселения на Верхней Мезени // Там же. С. 37; Буров Г.М. Древний Синдор. М., 1967. С. 147.
  39. Фосс М.Е. Древнейшая история Севера Европейской части СССР.
    М., 1952. С. 72.
  40. Фасмер М. Указ. соч. М., 1964. Т. 1. С. 322.
  41. Даль В.И. Указ. соч. Т. 1. С. 529.
  42. Смусин Л .С. К вопросу… С. 124; Ефименко П.С. Указ. соч. С. 106.
  43. Ефименко П.С. Указ. соч. С. 147.
  44. Афанасьев А.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 653.
  45. Бидерманн Г. Энциклопедия символов. М., 1996. С. 259.
  46. Писахов С.Г. Указ. соч. С. 53.
  47. Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 1980. С. 577.
  48. Рыбаков Б А. Язычество Древней Руси. М.,1987. С. 474.
  49. Фосс М.Е. Указ. соч. С. 72.
  50. Бондаренко Э.О. Праздники христианской Руси. Калининград, С. 168.
  51. Афанасьев А.Н. Указ. соч. Т. 1. С. 102.
  52. Тульцева ЛА. Современные праздники и обряды. М., 1985. С. 115; Дурасов Г.П. Народная пища Каргополья: По материалам XIX—XX веков// СЭ. 1986. № 6. С. 78—91; Кулиьиова С.В. Каргопольское обрядовое печенье — «тетеры» // Исторический город и сохранение традиционной культуры. М.; Каргополь, 1999. С. 110-113; и др.
  53. Кулишова С.В. Указ. соч. С. 112.
  54. Ефименко П.С. Указ. соч. С. 147.
  55. Даль В.И. Указ. соч. Т. 1. С. 109; Толковый словарь русского языка / Под ред. 4 Л . Ушакова. М.,1996. Т. 1. С. 167.
  56. Писахов С.Г. Указ. соч. С. 54.
  57. Просвирнина Н.И. Указ. соч. С. 163; Смусин -Д.С. Архангельские козули // Холмогоры — центр художественной культуры Русского Севера. С. 151; Шкаровская Н. Пекарское художество // Советское декоративное искусство. М., 1982. Вып. 5. С. 238.
  58. Виноградов Н. Указ. соч. С. 34; Смусин Л.С. Архангельские козули. С. 151.
  59. Воронина Т.А. Пивоварение и связанные с ним традиции праздничного застолья в Вологодской губернии в конце X IX века: (По материалам Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева) // Важский край: источниковедение, история, культура: Исследования и материалы. Вельск, 2002. С. 70-71.
  60. Похлебкин В.В. Национальные кухни наших народов. М., 1980. С. 55.
  61. Даль В.И. Указ. соч. Т. 3. С. 533.
  62. Просвирнина Н.И. Указ. соч. С. 164.

Источник: Хлеб в народной культуре: Этнографические очерки / Отв. ред. С.А. Арутюнов, Т.А. Воронина; Ин-т этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая. — М.: Наука, 2004.

Вырезной архангельский пряник в системе северного обрядового печенья: 1 комментарий

  1. Замечательная статья! Спасибо огромное!
    Я не чужда темы Севера, да и козуль тоже. Но тут такое развернутое исследование — просто прекрасно!
    Чудесный этнографический экскурс с разбором семантки и технологии.
    Особенно порадовало упоминание о присутствии в ранней рецептуре поташа вместо соды — я давно подозревала, что должно было быть что-то похожее на соду, но не она.
    Еще раз спасибо!

Обсуждение закрыто.