Словно пришельцы из древнего мира старых поверий, ожили в доме Марфы Егоровны Сидоровой фантастические хлебные фигурки — лепные рождественские козули.
— Это вот — козулька, а это — козлик, а это — курочка своего детеночка несет…
Марфа Егоровна расставляет готовые фигурки на противне, чтобы затем посадить их в русскую печь.
Еще недавно в северных деревнях — на реках Мезени и Пинеге, на Терском берегу Белого моря лепили накануне Рождества хлебные фигурки в виде домашних животных и птиц. В этом обряде, давно утратившем свое магическое значение, сохранились отголоски древних языческих верований. Праздник нарождения Солнца у древних славян был богато обставлен действиями, направленными на обеспечение здоровья скота, хорошего урожая, благополучия семьи. Языческие жертвоприношения богам священных животных — оленя, коровы, барана, бывшие необходимым элементом давнего праздничного обряда и впоследствии запрещенные христианской религией, заменялись ритуалом поедания изображений животных из теста1. Не случайно на Мезени рождественские вечеринки, где девушки угощали парней своими козулями, назывались братчинами.
— Накатаем козуль, договоримся — кто поскольку… А парням накажем: вы, ребята, из лесу придете — не пейте, не ешьте — будем сегодня чай с козулями пить у кого ли… Едим козули да хвалим, у кого всех вкусней наделаны. А потом веселье да игры начнутся. Называлось это — братчина, это на 3-й день либо на 4-й после Рождества, — вспоминает Мария Ефремовна Базарева, родом из Лешуконского района Архангельской области. Здесь козулями называли не только фигурное печенье из пресного ржаного теста, но и сдобные, на масле, «витушки» из белой муки.
